Оглавление
До Разрыва 1919 года Тобольск был хоть и знаменитым на всю Российскую империю населённым пунктом – все-таки как никак, а «третья столица Империи», но все-таки провинциальным городишкой с населением в двадцать тысяч душ. А как весной 1919 года: «разверзлась земная твердь и полез наружу схороненный от божьего ока в глубине чумных болот проклятый Мертвый город», так судьба Тобольска резко изменилась. Во-первых, Тобольск был самым близким населенным пунктом к Мёртвому городу и Разрыву; во-вторых, весной 1919 года Тобольск был центром обороны Белого движения в Сибири; в-третьих, здесь же находилась в тот момент царская семья. В общем все факторы сложились так, что на несколько лет Тобольск получил статус – столицы Российском империи, потом столица была официально перенесена сперва в Омск, а потом в Иркутск, где до сих пор и находится.
Как только стало понятно, что РККА не сможет пробиться через полосу Разрыва, то войска из Тобольска за ненадобностью отвели дальше на восток. Николай II с семьей сбежал в Англию, а город Тобольск оказался на границе с чумными болотами, из которых поднялся к небу Мёртвый город. Из белокаменного тобольского Кремля сделали Институт, где теперь обучались управлять даром аристократы и дворяне Российской Федеративной республики, а большая часть города так или иначе жила за счет близости с Разрывом и Воскрешенском – так иногда величали Мёртвый город.
Помимо белокаменного кремля под нужды разрастающегося с каждым годом Института были отданы различные городские постройки, разбросанные вокруг исторического центра. В одно из таких зданий - бывшее промысловое училище я и направлялся.
На фасаде училища вяло трепыхался государственный флаг РФР – черно-желто-белый имперский триколор, под знаменем курили великовозрастные студенты, некоторые из которых по годам годились мне в отцы, а то и в деды. Обладание даром можно было получить в любом возрасте, главное было иметь хоть капельку предрасположенности и пережить ночь обращения, которую нужно было провести в одной из Чёрных пирамид Мёртвого города.
Со слов Вышинского, да я и сам мог подтвердить эти цифры на собственно опыте – после ночи, проведённой внутри пирамиды, Одаренным становился каждый третий из числа прибывших туда соискателей. Остальные две трети: сходили с ума, умирали в страшных муках, либо просто ничего не ощущали, возвращаясь обратно в Тобольск без каких-либо внешних или внутренних изменений.
Тобольск заметно изменился в лучшую сторону за те годы, что я здесь прожил. Если сравнивать город с тем, что было семь лет назад, с тем, во что он превратился сейчас, то это небо и земля! Город прибавил в жилой и промышленной застройке, появились театры, синематограф, новые кварталы заполненные исключительно увеселительными заведениями на любой карман и вкус. В прошлом году в Тобольск наконец проложили железнодорожную ветку от обрезанного Разрывом Транссиба соединив железнодорожным сообщением с Омском и всей остальной Россией. Теперь при желании и достаточности средств можно было непосредственно из Тобольска добраться до Владивостока. А дальше должно быть только лучше, потому что нынче Тобольск – это столица «золотой» лихорадки, где вместо самородной руды благородного металла – добыча всякого-разного в Мёртвом городе, его окрестностях и вдоль линии Разрыва.
Профессора Вышинского в его рабочем кабинете я не застал, пришлось ждать в приемной, благо на правах одного из его ассистентов я чувствовал себя здесь по-хозяйски. Никиты – правой руки Вышинского и моего хорошего приятеля на месте тоже не было, а посему я уселся на диванчик под окном, отмахнулся от предложения секретаря подать чаю и уставился на карту Разрыва, которая в прозрачной папке была кем-то забыта на подоконнике. С нынешним секретарём профессора Васькой, как его за глаза величал Никиты я не особо ладил, не нравился он мне, был весь какой-то слишком прилизанный, услужливый и скользкий. Работал Васька у профессора исключительно по направлению ректората, и Вышинский небезосновательно полагал, что секретарь за ним шпионит.
Карту я знал до сантиметра, просто надо чем-то занять глаза и руки, чтобы хорошенько обдумать как лучше всего начать разговор с профессором. Опять же, Васька видя, что я чем-то занят не будет приставать с расспросами, которые он очень любил заводить буквально на пустом месте.
А карта, ну что карта? Разрыв – это тектонический разлом земной тверди, произошедший после таинственного ритуала, совершенного группой монархистов желавших замедлить продвижение большевиков к Тобольску, где в тот момент находился отрекшийся от престола русский царь со своей семьей. Ритуал был кровавый и чудовищный по своей жестокости, сколько было принесено в жертву одаренных из числа не только простолюдинов, но и дворян до сих пор доподлинно не известно, но сила была высвобождена просто неимоверная по своей разрушительной способности. Евразийский континент в одночасье пересекла громадная трещина Разрыва, которая пролегла по руслу нескольких русских рек: Обь, Иртыш и Тобол. Где-то реки разлились в труднопроходимые болота, где-то провалились в глубокие не преодолимые каньоны, где-то кардинальным образом изменили свои русла. В итоге Россия физически разделилась на две части: та, что восточнее Разлома – стала «белой» Россией, та, что западнее Разрыва – «красной» Россией. Преодолеть Разрыв по суше стало возможно только в тех местах, где реки разлились в более-менее проходимые болота или переместившись далеко на юг в степи Туркестана между истоком Тобола, рекой Жем, северным берегом Каспийского моря и Мугалжорскими горами.
Проще всего Разрыв было преодолеть по руинам Мертвого города. Ну как проще? Теоретически проще, если глядеть на физическую карту высот и низменностей, а на самом деле само по себе путешествия по Воскрешенску – это русская рулетка, где всего одна камора револьверного барабана свободна, а остальные заняты патронами, то есть шансы выжить не так уж и велики.
Опытные старатели еще могут ходить по руинам водя с собой небольшие группы соискателей на инициацию Дара, а вот большое войско никак не проведешь – Мёртвый город в раз схарчит и не подавится.
Сперва Разрыв скромно величали – Разломом, но когда осознали всю величину пропасти между Красной и Белой Россией то стало понятно, что земная твердь не просто сделала труднодоступным сообщение между западной и восточной частью бывшей Российской империи, она в первую очередь разделила пути развития русских. Красные пошли своим путем, Белые своим. А что это тогда если не Разрыв?
Помимо разверзшейся земной тверди Разлома, таинственный ритуал весной 1919 года круто изменил русло Иртыша и Тобола уведя обе реки от Тобольска на полсотни верст прочь на запад. А на том месте, где раньше был Карташовский бор, Светлое озеро и раскопки древнего города Искер из земли полезли восточные пригороды Мертвого города, который вследствие раскинулся кровоточащей язвой на земном теле. Если включить воображение, то при взгляде на карту Разрыва можно легко приставить как некие силы вогнали в земную твердь огромный каленый клин, а потом хорошенько пару раз вдарили по нему многотонной кувалдой из-за чего твердь не выдержала и дала трещину, которую и нарекли Разрывом, а каленный клин так и торчащий из земли превратился в Мёртвый город.
Что это был за ритуал и какие силы были при этом задействованы и самое главное какие при этом высвобождены до сих пор не известно. Версия про то, что ритуал провели Одаренные из числа сторонников Николая II, чтобы спасти своего предводителя и его семью от расправы не выдерживала никакой критики, потому что имея таких сильных сторонников Николашка бы не сбежал за границу. А если бы даже и сбежал, то не стал бы оттуда трусливо тявкать, а обязательно вернулся и навел порядок в стране. Ходили сплетни, что в том ритуале использовали останки Гришки Распутина, дескать изначально собирались оживить «святого старца», но что-то пошло не так и земная твердь разверзлась катастрофой Разрыва.
Профессор Вышинский считает, что Разрыв произошел вследствие активации каких-то энергетических механизмов, которые были заложены много столетий назад в тектонические плиты, и земная твердь «разошлась» четко по заранее определенным границам, что в принципе подтверждалось физической картой Евразии. Но вот что это были за «энергетические механизмы» профессор не знал…пока не знал, потому что вся его научная деятельность была направленна на подтверждение своей теории.
На какой-то миг я даже начал фантазировать как в будущем люди смогут выдернуть клин, и земная твердь сойдётся вновь, Разрыв исчезнет и обе половинки России вновь соединятся и будут жить в мире и согласии. Но тут в приемную зашел хозяин кабинета…
Андрей Ильич Вышинский – высокий, статный мужчина с военной выправкой, аккуратной бородкой в костюме-тройке и очках внешне был весьма похож на писателя Чехова, с коим со слов профессора его свела судьба в 1902 году и которого Вышинский безмерно уважал. Вышинский в Институте вел несколько основных курсов, но ценили его больше за практическую деятельность - те самые «сеансы» и экспедиции в Мёртвый город.
Сейчас Андрей Ильич был явно чем-то взволнован, вид у него был растрёпанный и озабоченный. Редко его приходилось видеть в там состоянии, обычно он излучает монументальное спокойствие даже в моменты смертельной опасности. Помню, как на наш полевой лагерь выскочил огромный медведь изменивший свой внешний вид под действием чар Мертвого города просто до неузнаваемости. Профессор спокойно, я бы даже сказал с некоей ленцой подхватил с земли «томми-ган» и разрядил в огромную зверюгу подряд два полных тридцати зарядных автоматных магазина, причем второй магазин он менял в автомате когда зверь был от него всего в десяти метрах, а на лице профессора при этом ни один мускул не дрогнул. А тут Вышинский сам не свой. Интересно кто это его так расстроил?
Андрей Ильич заметил меня и жестом приказал следовать за ним в кабинет, что я тут же и сделал, под недоуменный взгляд секретаря, которого Вышинский проигнорировал.
- Васька выйди вон! – рявкнул профессор перед тем, как скрыться в своем кабинете.
Профессор молча подошел к секретеру, который стоял поодаль от рабочего стола, открыл одну из дверок и на свет появилась початая бутылка коньяка и пара стаканов. Двенадцатилетний «ОС» - опознал я марку коньяка.
- Помянем душу грешного раба божьего Кирилла Павловича, славный был вояка, пусть земля ему будет пухом, - профессор передал мне стакан, наполненный на одну треть янтарным алкоголем.
- Земля пухом тебе батька, - буркнул я, залпом махнув коньяк.
Профессор тут же налил только себе еще одну порцию и тут же выпил её. Странно! Не приходилось мне еще видеть профессора в таком состоянии. Что же случилось такого?
- Андрей Ильич у вас все нормально? Что-то случилось? – спустя пару минут томительного молчания решился спросить я.
- Нет, не нормально, - мотнул головой профессор, - причем не только у меня, но и у тебя тоже, - сказал и надолго замолчал.
Я тихо опустился на один из стульев и принялся ждать. С разговорами не лез, хоть у меня и было о чём спросить у профессора. На стенах кабинета были развешаны картины и фотографии различных древних пирамид, разбросанных по всему миру. Мексика, Египет, Индонезия, Месопотамия…а с недавних пор еще и Сибирь. И везде примерно одни и те же по строению сооружения – четырехгранные пирамиды.
Максимальная площадь основания в сочетании с заметным уменьшением периметра вверху делает пирамиды устойчивыми к разрушению. Эта характеристика была оценена разными цивилизациями, что также способствовало появлению пирамид в различных частях света.
Если представить, что у строителей того времени было множество квадратных блоков и они начали складывать их в аккуратную кучку, при этом следя, чтобы она не рассыпалась и оставалась достаточно устойчивой, в результате и получилась бы ни что иное, как пирамида. Иного исхода здесь быть не может. Чем выше наращивалась эта конструкция, тем шире должно было быть ее основание, чтобы обеспечить необходимую прочность.
Пирамида является наиболее простой и естественной формой для примитивных строительных работ. Она обеспечивает необходимую устойчивость конструкции за счет расширяющегося основания. Это объясняет, почему пирамида стала классической архитектурной формой во многих древних культурах.
Андрей Ильич считает, что все не так просто и пирамиды – это нечто божественное и вечное. В древнем Египте они служили не только усыпальницами для фараонов, но и символизировали связь между земным и небесным. Египтяне считали, что форма пирамиды помогает душе умершего подняться к богам. Подобная символика имела значение и у других народов. Например, в Доинковский период пирамида в Мезоамерике символизировала восход солнца, а также использовалась для ритуалов в честь богов. Можно предположить, что пирамидальная форма рассматривалась древними зодчими как оптимальная для накопления и концентрации некоей неведомой силы, служащей их тайным целям.
По ночам над всем Мёртвым городом и прилегающей к нему частью Разрыва в небе каждую ночь пылает аврора или по-научному северное сияние, которое как известно является результатом взаимодействия энергий и магнитных полюсов. Вот только здешняя аврора – это результат взаимодействия энергий, идущих не от солнечного светила, а из недр земли. Научный факт!
А самые яркие сполохи ночных огней танцуют в небе как раз над вершинами пирамид.
Действительно, форма пирамиды, согласно эзотерическим представлениям, обладает уникальными энергетическими свойствами, позволяющими ей выполнять особые функции. Возможно, именно поэтому строители прошлого отдавали предпочтение именно этой геометрической конфигурации, а не кубу, полусфере, арке или другим архитектурным решениям.
Пирамиды в Мёртвом городе инициировали появление Дара у большей части соискателей, которых каждое лето водили туда экспедициями, некоторых, правда, они сводили с ума, но, к чести профессора Вышинского, в его группах таких не было, потому что отбором кандидатов на инициацию он занимался самолично, категорически отбраковывая нестабильных еще на первых этапах.
- Алексей, что тебя держит в этом городе? – вырвал меня из задумчивости неожиданный вопрос профессора.
- Не понял? – нахмурился я. – Вы о чём профессор? Мне еще два года учиться в аспирантуре.
- Только аспирантура?
Я задумался на краткий миг и понял, что после смерти Седого, меня в Тобольске ничего не держит. К Батьке я относился как к родному отцу, которым он для меня, по сути, и являлся. После того как Седой погиб, мне надо только отомстить за его смерть, а дальше я свободен как вольный ветер. Правда о переезде из Тобольск куда-то в другое место я думал больше в отдалённой перспективе, чем в ближайшей.
- Надо еще отомстить за смерть Седого, - мрачно произнес я, - но это свершится уже сегодня ночью, а дальше я волен поступать как хочу, правда если по завету Батьки он меня назначил своим приемников, то надо как-то решать вопрос с артелью. Андрей Ильич вы можете толком объяснить, что произошло, из-за чего вы такой встревоженный.
- Алексей, - спустя пару минут томительного молчания и еще одну выпитую рюмку, начал профессор, - я только что вернулся с совещания, где выяснилось, что промыслового сезона в этом году не будет!
- Как?! – удивленно ахнул я.
- А вот так! Видел сколько вояк в городе появилось с начала этого года? Так вот это не спроста, в Иркутске решили, что у них достаточно сил чтобы отодвинуть красных от их половинки Воскрешенска. Помимо двух полков, уже расквартированных в Тобольске, планируют к лету перекинуть еще войск, а к следующему году протянут железнодорожную ветку дальше на север, чтобы можно было по ней водить бронепоезда и доставать артиллерией до западных окраин Мёртвого города.
- Железная дорога, соединившая Тобольск с Омском и Иркутском – это серьезное подспорье в будущей войне, - кивнул я. – А как же соискатели на инициацию? Неужто дворянские отпрыски в этом году не прикоснутся к Дару?
- С этим пока ничего не понятно, - пожал плечами Андрей Ильич, - в любом случае это уже без меня. Я собираюсь немедленно уехать из Тобольска. Не хочу ввязываться в чужие разборки, служить этим воякам и прихвостням из Государственной Думы, которые дальше своего кармана и носа не видят. Через два дня я уезжаю в Иркутск, оттуда во Владивосток, а потом в США. Вернусь в Калифорнию и продолжу свою преподавательскую и научную деятельность в Беркли. Ты со мной?
- Я?!
- Да. За аспирантуру не беспокойся, закончишь её в Беркли, я все устрою, про деньги тоже можешь не думать, твои способности в управлении даром обеспечат тебе в Америке более чем весомый доход, получишь должность моего секретаря и ассистента. Думаю, с учетом твоей помощи в сеансах у тебя в год будет выходить не меньше трех тысяч долларов, а так ориентируйся на доход в пять-шесть тысяч долларов в год. Поверь мне это очень и очень хорошие деньги для молодого человека. Чтобы ты понимал, в США новый дом можно купить за пять тысяч долларов, а новенький Форд «модель Т» обойдется тебе всего в триста долларов. Для молодого человека за океаном не жизнь, а рай. Шампанское, джас, апельсины, казино, варьете и двухместный родстер! Ну так как ты со мной?
Америка?! Сейчас? Через два дня выезд?
- Профессор — всё это как-то неожиданно, - потрясенно пробормотал я, - всегда хотел попутешествовать по миру: побывать в Америке, Европе, Африке. Я с вами, но у меня нет разрешения на выезд за границу, да, что там говорить о заграничном паспорте, у меня и обычной паспортной книжки нет, мне она как-то в Тобольске без надобности, чтобы за её оформление еще подать платить, - растерянно развел я руками. – У меня из документов только выписка из метрики и служебное удостоверение Института, я выезжать за пределы Тобольска могу только по проездному билету из деканата и путевому листу.
- Документы – это не проблема! Проездные билеты и листы я самолично тебе выпишу и завизирую в деканате, а страну мы покинем по моему паспорту, впишу тебя как своего больного родственника, которого сопровождаю на лечение заграницу.
Как-то уж чересчур легкомысленно отмахнулся профессор от моих проблем, коньяк что ли уже голову задурманил. Что ж там такого произошло на совещании, что Вышинский решил незамедлительно покинуть Тобольск? Странно, очень странно! Хотя, впрочем, а мне не все ли равно, если профессор берет на ебя все расходы и проблемы, связанные с отбытием за границу, мне то, чего переживать. Я ведь хотел побывать за рубежом? Хотел! Ну так чего задумался? Что не так? А ведь есть какой-то внутренний протест против такого скоропалительного решения. Ведь есть! Я-то себя знаю. Что не так?
- Алексей, что-то не так? – нахмурился профессор, видимо прочитав мои мысли на лице.
- Просто, всё как-то слишком быстро, - пожал я плечами, - нет я не против отъезда за границу, тем более в Америку, просто как-то всё неожиданно, мне надо время свыкнутся с этой мыслью. А тут еще утром с отцом Павлом состоялся странный разговор.
- Какой разговор? – нахмурился Андрей Ильич. – Рассказывай!
Неожиданно для себя я всё Вышинскому и выдал, не просто пересказал, о чем беседовал с настоятелем церкви Святого Ионна, но еще и поведал о своих мыслях и подозрениях по этому поводу.
- «Ночной совет» по-своему растолковал прибытие войск в Тобольск, - задумчиво произнес Вышинский, - а может у них свои источники информации. В конце концов одно другому не мешает и вместе с войсками в город могли прибыть и усиленные отряды полиции. А что будет если Седой и правда назначил тебя своим приемником? Вот представь, что я тебя не тащу с собой, ты стал главой ватаги, а сезона в этом году нет. И что тогда ты будешь делать как Батька артели?
- Ну, что буду делать? – задумался я. – Будем ходить на промысел тайком, уж чему, а к тайному промыслу и добыче в Мертвом городе нас обучать не надо. Это ж только в последние годы большая часть ватаг и артелей стали работать в открытую, а раньше всё больше партизанили, да тишком и украдкой по болотам ходили. Если совсем в узел власти скрутят, то казну артели потрясу чтобы поддержать ватажников до следующего сезона. Андрей Ильич, вы поймите, что вот так взять и бросить свою ватагу на произвол судьбы я не смогу, мы ж как семья. Некоторых, я, конечно, не особо люблю, что поделать в семье не без урода, но за большинство артельщиков из своей ватаги жизнь не раздумывая отдам.
- Думаешь много в казне денег у Седого было?
- Живых монет в казне немного, всю деньгу за зиму проели, - печально хмыкнул я, - главный барыш в амбарной книге Седого, в ней указанно кому Батька ссуживал деньги в рост и кому отдавал добытое взаймы. Кому Седой завещал владение амбарной книгой ватаги – тот и станет новым Батькой. А вот сколько за эти годы накопилось должников у Седого только ему и гроссбуху известно, но думаю никак не меньше десяти-пятнадцати тысяч рублей золотом можно будет наскрести если вытрясти всех должников досуха. Седой всегда наперед думал и деньги вкладывал с умом и понятием.
- А книга эта хранится у Волка?
- Ага, - кивнул я, - как отомстим за смерть Батьки, так Волк книгу и выдаст тому, чьё имя ему нашептал Седой, хотя, зная батьку, то скорее всего имя приемника написано на обороте первой страницы. Амбарная книга – это и есть завет Седого.
- А что мешает Волку не отдавать книгу и самому начать трясти должников Седого?
- Дык, кто ж ему это позволит? – хмыкнул я. – Деньги-то артельские, значит и требовать их имеет право только новый Батька артели, ну или вся ватага скопом, если она решит расходится и разделить казну промеж собой.
- Амбарная книга, говоришь, - задумчиво нахмурился профессор, - а сколько сейчас в ватаге Седого народу?
- Постоянных – двенадцать, еще столько же нанимаем в разгар сезона, но они не счет. А что?
- Давай так, - в глазах Андрея Ильича вспыхнул какой-то нездоровый азарт, - если Колун или Чёрный будут указаны Седым в качестве приемника, то ты не станешь бороться за власть, а уедешь со мной, но если приемником будешь назначен ты, то тогда я тебе заплачу за амбарную книгу Седого – двадцать тысяч рублей золотом. А ты уж сам решишь сколько раздать остальным, а сколько оставить себе для переезда в Америку. Объявишь ватаге, что открытого сезона в этом году не будет и распустишь артель, выплатив каждому отпускные. Так ведь проще чем бегать по городу и трясти должников.
- А вдруг там меньше, чем двадцать тысяч?
- Не будем мелочиться, значит лично тебе достанется больше, - отмахнулся профессор, - ну так что согласен?
- А вам с этого какая выгода?
- Ну, во-первых, ты без промедления поедешь со мной, а в Штатах мы сможем сразу начать работать в частной практике, во-вторых, гроссбух Седого останется у нас и значит, если мы решим вернуться через несколько лет назад, то за это время сумма долгов лишь возрастет. Верно? То есть очевидная прибыль, как будто в банк под проценты деньги положил.
- Ну так-то правда ваша, - согласился я, - но все-равно не понимаю я этой спешки. Неужто так всё сложно.
Двадцать тысяч! У профессора Вышинского есть на руках двадцать тысяч рублей золотом. Это же просто огромные деньги. Откуда у него столько? А самое главное, зачем ему с ними расставаться.
- Всё еще хуже, чем ты думаешь, - произнес профессор и махнул очередную рюмку коньяка. – Знаешь, что мне предложили?
- Что?
- Мне предложили возглавить курсы подготовки курсантов из числа одарённых, сулили при этом весьма неплохие доходы, даже тебя и Никиту желали взять в штат на младшие офицерские должности, а мне сразу чин полковника предложили с окладом в пять тысяч рублей в месяц.
- Пять тысяч?! – ахнул я. – Так чего ж вам в той Америке делать? Это если пять тысяч в месяц, то в год получается шестьдесят!
- Жизнь дороже любых денег, - враз каким-то усталым голосом протянул Вышинский.
- В смысле? Вам кто-то угрожает?
- Пока нет, но если я возглавлю эти курсы, то поверь мне не проживу и месяца, потому что сразу стану желанной целью для красных контролеров. Как только начнется война за Мёртвый город так сразу же активизируется красное подполье в Тобольске, а у большевиков здесь очень много агентов и сторонников. Нет, я категорически уверен, что лихие времена лучше переждать в благополучной Америке, чем здесь ежеминутно трястись от страха. Когда есть деньги и стабильная хорошо оплачиваемая работа, то в США жить сыто и спокойно.
- Ну так-то да, в ваших словах есть резон.
- Так, что ты согласен на моё предложение? – спросил Вышинский.
- Да! – твердо произнес я.
- Ну тогда жду тебя завтра с заветом Седого или без оного, тут уж как карта ляжет. Ты только поосторожней там, на рожон не лезь, тебе поберечься надо, - с теплой отеческой заботой в голосе произнес профессор.
- Постараюсь, - кивнул я.
- Ты уж сильно постарайся, - хмыкнул Андрей Ильич, — вот возьми на всякий случай, - профессор выложил на стол небольшой двухствольный пистолет в мягкого кожаной кобуре с ремнями для скрытого ношения.
- Спасибо профессор, - искренне поблагодарил я Вышинского, убирая в карман «дерринджер». – До завтра!
Вышел из учебного заведения на улицу, присел на ближайшей лавочке и глубоко задумался. Мартовский морозец враз выветрил из головы легкий хмель.
Предложение профессора Вышинского о переезде в Америку, которое сперва огорошило и заставило сердце учащенно-взволнованно биться спустя пару минут выглядело не таким уж и привлекательным. Если я уеду зная, что в этом году, а возможно и в последующем промыслового сезона в Мёртвом городе не будет, то получается, что предам своих товарищей по артели. Оно понятно, что своя рубаха ближе к телу, а рыба ищет там, где глубже, но все-таки как-то мне это не по нутру, не привык я своих бросать. Тот же Тихон и Дрон мне как братья родные, да и остальные артельщики за исключением Чёрного и его кунаков тоже не построение. Нельзя взять и просто так укатить в сытую Америку, не по-людски это.
Надо хорошенько всё обдумать и предпринять меры к тому, чтобы в случае моего отъезда ватажники смогли сыто пережить грядущий сезон. А для этого надо кровь из носу добыть завет Седого.